Ольга Колпакова  – автор более 100 художественных и познавательных книг для детей, живет в Екатеринбурге, на Урале.

Но детство свое она провела среди других гор – алтайских, сибирских. Родилась в 1972 году в семье педагогов Латышковых, Валерия Степановича и Зои Андреевны. Отец – преподаватель физкультуры и географии, мать – математик.

Ольга Колпакова признается: «Я люблю крошечные деревни – сама из такой. Моя родина – Усть-Пустынка, село на грани вымирания. Интернета нет. Рейсового автобуса нет. Скорая по этим дорогам не всегда доберется. Но, спасибо плохой дороге – школу не закроют, пока нормальную не сделают. Значит, село будет жить. В детстве мне здесь было хорошо.

Играли в свинарнике, грелись с котом на печи, ездили в буран от нашего дома до бабушки в кошеве – санках в виде почти кареты. Родители начинали тут свою педагогическую карьеру. Мама была первым человеком в селе с высшим образованием. Красота вокруг неимоверная. Гора Монастырь возле школы. Моя бабушка до 80 лет на нее поднималась в день, когда собирались в их доме дети и внуки. Маленькие деревни – не большие поселки. Здесь все на виду. И любой приезжий. Жаль только гости бывают нечасто».

Много хороших воспоминаний осталось о раннем детстве. Парное молоко, горная клубника… Оля видела, как делают кизяки, ткут на станке половики.

В 1978 году семья переехала в село Маралиха этого же района, куда Валерий Степанович был переведён директором школы. Вы думаете, Ольге Колпаковой не повезло, что ее родители были учителями? Вряд ли. Они всё время были на работе. А кроме уроков устраивали для детей квесты (тогда это называлось «внеурочная деятельность»). Поход пешком на 30 км. Фотографирование старинных домов. Маёвки. Это когда класс делился на «рабочих» и тех, кто их выслеживал. Ольга с теплом вспоминает: «Ночь. Без телефонов. Мы бегаем по деревне, стучимся в окна, передаем шифровку, где собираемся. И потом сидим на берегу реки у огромного костра. И во всем этом я участвовала. Мое детство и школьные годы были неимоверно счастливыми и насыщенными!»

В детстве у Ольги был и свой домашний кукольный театр. Она всё делала сама: кукол, сценарий, музыкальное сопровождение... В старших классах попала в краевой лагерь «Лесная сказка» на математическую смену. Просто никакой другой не было. Кстати, по математике, как и по другим предметам, училась хорошо, школу окончила с серебряной медалью.

Оля Колпакова много читала (о ее любимых книгах рассказано на нашей виртуальной выставке «Мое книжное детство»). Интересно, что одним из самых любимых авторов для нее стал поэт Тимофей Белозеров. Вот как она рассказывает об этом:

«Темно. За окошком ни звука.
Луна из-за леса встает…
Седая лохматая Бука
С мешком по дороге идет…

Я прочитала «Буку», когда была ребенком, в журнале «Мурзилка». И мне было страшно и ужасно жалко Буку. Но когда я решила рассказать стихотворение своим детям, они засопротивлялись сразу же в том месте, где было страшно, и потребовали больше про такую Буку не рассказывать, а рассказывать про хорошую Буку. И тогда я подумала, что интересно было бы узнать, какое у Буки было детство, что она выросла такой страшной и одинокой. И, возможно, это детство могло бы быть другим. Вот про этот альтернативный вариант и получилась «Бука сама боится. Нестрашные сказки про страшную Буку».

Но самая неожиданная встреча с Букой у меня произошла в Омске в 2014 году. Тут надо сказать, что Тимофей Белозеров родился у нас, на Урале, в Курганской области (деревня Камыши, сейчас там живет около 400 человек), а жил и похоронен в Омске. Там есть улица, библиотека и музей его имени. Я там была!»

И в детской библиотеке имени Т.Белозерова маленькая Бука Ольги Колпаковой встретилась с Букой омского поэта!

«У Тимофея Максимовича было тяжелое детство, он в 5 лет потерял маму, арестовали отца. На одном из сайтов писательской организации про это упомянули так: «Детство прошло в предгорьях Алтая, куда судьба занесла семью в голодные тридцатые годы». Это после того, как отец был выпущен, они с Тимофеем уехали в Усть-Каменогорск (не очень далеко от деревни, где я родилась). «Во время войны оказался сначала в Омске, потом в большереченском селе Старо-Карасук на воспитании у доброй женщины Марии Никитичны Терентьевой». «Занесла», «оказался»… Такое ощущение беспомощности в этих словах… Ах, как мне жаль, что не застала я Тимофея Максимовича или его жену, не поговорила, не расспросила подробности. Прожил он мало, умер в 56 лет. Но хороших книг написал много».

Тема семьи и родовой памяти возникла в творчестве Ольги Колпаковой задолго до книги «Суперсилы по наследству». Еще в 2011 году в журнале «Урал» было опубликовано «Большое сочинение про бабушку», а на следующий год вышла книга с тем же названием.

Главные герои книги – алтайские родственники писательницы. В них, как и во многих сибиряках, смешалась разная кровь – русская, украинская, немецкая.

Страницы полны воспоминаний о традиционном деревенском быте. И как хорош рассказ бабушки о печке!

«Отгадай загадку: деревянный город, в деревянном городе глиняный город, а в глиняном городе серебро и злато. Это – печка в доме. Печка в доме –самое главное, потому что в ней огонь. Огонь – это и тепло, и еда, и свет. И чистота. Знаешь, как я мылась, когда маленькая была? В бане, конечно. Но дети часто вымазывались, а баню каждый день топить не будешь. И тогда нас – меня и братьев – мыли в печке, в большой шайке. Прогорят дрова, и долго-долго ещё в печи тепло держится; сидишь, как тыква, паришься. Тыква чем-то похожа на чупа-чупс, только намного больше и вкуснее. Брали её целиком – огромную, вроде мяча, на котором вы гимнастику делаете, – и сажали в тёплую печку. Она там долго томилась-парилась. Дети в это время ходили и принюхивались – вкуснее только от свежего хлеба запах. Потом доставали – золотую, с хрустящей корочкой; корочку отламываешь, а под ней мякоть медовая, ближе к корке – совсем как мармелад. Берёшь ложку и аккуратненько черпаешь.

Любили мы на печи играть. Но когда хлеб пекли, нельзя было на неё забираться. А то хлеб плохо поднимался. И вообще баловаться нельзя, шуметь, если тесто в доме. Пока каравай в печи, в доме обязательно должен кто-то оставаться, караулить, иначе хлеб обидится, что его одного бросили. Когда каравай доставали, взамен обязательно полено в топку клали, чтобы печь не голодала. К хлебу как к живому относились – знали, сколько в него труда вложено».

А ведь от печи и сама деревня расти начала!

«Раньше жили здесь только старожилы – несколько больших, крепких семей. Они себя называли «родчими», «тутошными». Никого из новых жителей в эти места не пускали. А тогда много народу шло из других краёв. Вот и предки моей мамы пришли сюда – кто с Украины, кто из Воронежа. Кто волю искал, кого голод гнал, а кого-то царским приказом отправляли Сибирь заселять. Земли здесь много, лес, река. Все горки над речкой раньше в деревьях были. Рыси водились, волки, медведи даже. А рыба в реке попадалась больше тебя ростом. Но тутошные не хотели, чтобы кто-то кроме них здесь хозяйничал: мало ли какие люди пришли, вдруг бездельники да разбойники – ограбят и дальше двинутся. Начнут переселенцы сарайку или землянку себе мастерить, а местные молодцы на следующий день придут да стройку и завалят. Но особо настойчивые не уходили, не сдавались. Решили тогда тутошные на мировую пойти: построите, говорят, за ночь избу с печкой, не будем противиться. Закипела работа. На рассвете приходят старожилы – дом стоит. Из трубы дымок идёт – затопили печь. А раз печь за ночь сложили да дом сделали – значит, корни уже пустили, таким соседям только рады. Разрешили новым людям остаться, дали им прозвание «рассейские». Стали родчие и рассейские вместе жить, стала наша деревня расти».

В «Большом сочинении про бабушку» есть глава и про деда Генриха, немца по национальности. Его рассказы про депортацию в Сибирь и рассказы учительницы Марии Андреевны Фитц легли в основу повести О.Колпаковой «Полынная елка», которая вышла в 2017 году в издательстве КомпасГид.

А книга «Это все для красоты» (2018)  о самых младших в большой семье. Они приезжают летом в гости к бабушке и дедушке. И повесть полна дыханием природы, приметами деревенской жизни, искренними интонациями раннего детства.

В ней речка Чарыш из детства самой Ольги Колпаковой.

«В бабушкином селе две речки. Одна мелкая, тихая, маленькая. Её так и называют – Тихоня. Вода в Тихоне мутная, потому что на её дне – песок и тина. А вторая речка – не речка, а настоящая река. Она быстрая и прозрачная. На её дне камни. Детям в такой реке можно купаться только у самого берега или в заливчиках. Большая река называется Чарыш.
 – Что за название? – удивилась Даша. – Что за "чар" да ещё "ыш"?
 – Есть такое слово "чары". Дословно если, означает "накапливать". Слово чарка слышали? Сосуд такой. Из чар древние колдуньи выливали воду, когда наколдовывали дождь. Затем от этих сосудов-чар получилось слово очаровать, то есть заколдовать, – попробовала объяснить мама».

На чердаке дома можно найти старые «Мурзилки». А там стихотворение про Буку и мальчика Илюшку. Очень страшное. Наверно, из-за него Даша ночью новые опасности обнаружила.

«Открыла она нечаянно глаза, а вокруг темно-темно. И на крыше что-то зашуршало. А потом кто-то затопал. "Может, на чердаке завелось наконец хоть одно настоящее привидение?" – подумала Даша. Потом зашуршало под полом. Там был подпол, где дедушка с бабушкой хранили картошку и банки с вареньем… Теперь-то она знала, куда исчезают из кухни коты. Они спрыгивают в маленькую дырочку за батареей и попадают прямо в подпол, а там, под домом, ловят мышей и через специальное окошко в фундаменте выходят на улицу. Оставалось непонятным только, почему мыши не убегают через это окошечко на улицу. Интересно им, что ли, весь день в темноте сидеть? Но шуршали это совсем не коты. Коты ведь мягкие, как они будут хрустеть и шуршать?
Вдруг кто-то стукнул в окно большой когтистой лапой. "Нет, у привидений лап нету, – успокоила себя Даша. – Это точно не привидение. Это, наверное, Бука. В городе ей неудобно детей пугать. Дверь-то подъездная закрыта. Попробуй на девятый этаж по стенке заберись, а потом спустись с тяжёлым мешком. А тут – пожалуйста. Как какой ребёнок не спит, она ходит под окнами с большим мешком, смотрит, кого удобнее схватить…"
– Ма-а-ам, – Даша бесстрашно выскочила из-под одеяла и помчалась в соседнюю комнату.
 Но мама с папой не откликнулись. Даша потрогала диван: пусто!
 – Ма-а-м, па-а-ап, – уже не так смело позвала она. Но, видимо, в доме никого не было.
 – Я сейчас Илью разбужу, – грозно предупредила Даша. Но и тут никто не отозвался. Лишь затрещал кто-то на подоконнике.
 Даша вернулась в свою комнату и растолкала братца:
 – Илья, вставай! У нас родителей, наверное, Бука утащила. Пошли искать.
 Второй раз Илюшу просить было не надо. Он поддёрнул памперс, взял сестру за руку, и они в темноте стали пробираться к двери. Дашу то и дело хватали за ноги разные чудовища, но Илюша храбро отбивался, и чудовища падали, как оборванные шторы. Дважды на них нападали разбойники с тяжёлыми дубинками, но отважные ребятишки уворачивались и продолжали путь.
Вот удивились мама с папой, когда позади них распахнулась входная дверь и на пороге показались двое смельчаков в пижамах.
– Сидите, да! А мы там одни! – радостно закричала Даша. – А дом шевелится и шуршит весь, как живой, уснуть невозможно!»