Огонь не открывать!
В ноябре 1944 года было начато проведение опытных поездок тяжеловесных составов по всем линиям ЖДА (железнодорожной артиллерии, сост.). Несмотря на то, что основной целью этих поездок было составление инструкции о движении транспортёров типа ТМ-2−12 и ТМ-1−14 по железнодорожным линиям, наряду с этим проверялось и состояние оперативных железнодорожных линий и веток. Эти поездки планировалось продолжить и в 1945 году. В марте в ходе подготовки театра к боевым действиям оперативные железнодорожные ветки ТОФ (Тихоокеанского флота, сост.) в районе главной базы были вновь подвергнуты инспекции. В докладе командующему флотом начальник береговой обороны ТОФ генерал-лейтенант С. И. Кабанов сообщал, что пути на огневых позициях ЖДА, станциях и перегонах требуют срочного ремонта. Замене подлежали 23 755 шпал и 1200 стрелочных брусьев, требовали восстановления балластного покрова железнодорожное полотно и ремонта искусственные сооружения. Не менее трудная ситуация сложилась и с ЖДЛ (железнодорожной линией, сост.) Смоляниново — Дунай, где также требовалось заменить большое количество шпал. Их доставили только в конце апреля, после чего личный состав эксплуатационных подразделений 12-й морской железнодорожной артиллерийской бригады приступил к форсированному ремонту путей, который был завершён к августу.
Зайцев, Ю. М. Транспортные проблемы использования железнодорожной артиллерии для обороны Владивостока (1932−1945 гг.) / Ю. М. Зайцев. —Текст: непосредственный // Военно-исторический журнал. — 2015. — № 4. —
С. 40−46: фот. — Библиогр. в примеч.: с. 46.
В 1944—1945 гг. масштабы аэродромного строительства в Приморье существенно возросли, поскольку перспектива ведения боевых действий против Японии предполагала значительное усиление группировки авиации на Дальнем Востоке, для чего требовалась модернизация аэродромной сети. В соответствии с постановлением Государственного комитета обороны (ГКО) от 11 мая 1944 года № 5864 «О строительстве в 1944 году аэродромов и взлётно-посадочных полос для Красной Армии и ВМФ» работы по ремонту и модернизации должны были проводиться на 32 аэродромах ВВС ДВФ в Приморье. Кроме того, предполагалась постройка двух новых аэродромов с общей суммой ассигнований 810,7 тыс. рублей, а также достройка ещё двух аэродромов по переходящему строительству. Судя по характеру запланированных работ, аэродромная сеть готовилась к приёму значительного количества самолётов с более высокими ТТХ (тактико-техническими характеристиками, сост.), а также к интенсивной работе аэродромов в условиях возможного воздействия авиации противника. В частности, строительство укрытий для самолётов предполагалось на 12 аэродромах, расширение лётного поля (ЛП) — на 10, ремонт ЛП и ВПП (взлётно-посадочные полосы, сост.) на четырёх и трёх аэродромах соответственно, ремонт дорог — на трёх аэродромах. Общая сметная стоимость работ по аэродромам ДВФ на 1944 год была запланирована в объёме 12 млн 338 тыс. 300 рублей.
Интересно отметить, что примерно 50 проц. из общей суммы приходилось на строительство и ремонт грунтовых дорог к аэродромам, около 24 проц. — на ремонт и расширение ВПП и ЛП, приблизительно 12 проц. — на строительство самолётных укрытий, около 6,5 проц. — на строительство аэродромных зданий и сооружений, и лишь 7,5 проц. — на новое строительство.
В ВВС ТОФ строился один новый аэродром, а также велись работы ещё на нескольких аэродромах.
Говоря о состоянии аэродромной сети к 1945 году, следует отметить, что большинство проблем, характерных для середины 30-х годов, оставались актуальными: так, например, более 90 проц. аэродромов по-прежнему не имели твёрдого покрытия.
По состоянию на 10 августа 1945 года в составе авиачастей ВВС ТОФ, базировавшихся на территории Приморского края (т. е. без ВВС Северной тихоокеанской флотилии), имелось боевых и специальных самолётов (всего / исправных) 1105 / 873, а в ВВС 1-го ДВФ — 1137 боевых самолётов.
Аэродромная сеть Приморья насчитывала около 100 базовых и оперативных аэродромов. Из этого количества ВВС ТОФ имели в своём распоряжении 30 сухопутных аэродромов (22 базовых, 8 оперативных), а также 12 гидродромов (10 постоянных, 2 оперативных), а ВВС 1-го Дальневосточного фронта 59 аэродромов (38 базовых и 21 оперативный).
Колесниченко, К. Ю. Аэродромное строительство на территории Приморского края в 1931—1945 гг. / К. Ю. Колесниченко, П. В. Левшов. —
Текст: непосредственный // Военно-исторический журнал. — 2014. —
№ 10. — С. 25−31: 4 фот., табл. — Примеч.: с. 31.
Интересно отметить, что примерно 50 проц. из общей суммы приходилось на строительство и ремонт грунтовых дорог к аэродромам, около 24 проц. — на ремонт и расширение ВПП и ЛП, приблизительно 12 проц. — на строительство самолётных укрытий, около 6,5 проц. — на строительство аэродромных зданий и сооружений, и лишь 7,5 проц. — на новое строительство.
В ВВС ТОФ строился один новый аэродром, а также велись работы ещё на нескольких аэродромах.
Говоря о состоянии аэродромной сети к 1945 году, следует отметить, что большинство проблем, характерных для середины 30-х годов, оставались актуальными: так, например, более 90 проц. аэродромов по-прежнему не имели твёрдого покрытия.
По состоянию на 10 августа 1945 года в составе авиачастей ВВС ТОФ, базировавшихся на территории Приморского края (т. е. без ВВС Северной тихоокеанской флотилии), имелось боевых и специальных самолётов (всего / исправных) 1105 / 873, а в ВВС 1-го ДВФ — 1137 боевых самолётов.
Аэродромная сеть Приморья насчитывала около 100 базовых и оперативных аэродромов. Из этого количества ВВС ТОФ имели в своём распоряжении 30 сухопутных аэродромов (22 базовых, 8 оперативных), а также 12 гидродромов (10 постоянных, 2 оперативных), а ВВС 1-го Дальневосточного фронта 59 аэродромов (38 базовых и 21 оперативный).
Колесниченко, К. Ю. Аэродромное строительство на территории Приморского края в 1931—1945 гг. / К. Ю. Колесниченко, П. В. Левшов. —
Текст: непосредственный // Военно-исторический журнал. — 2014. —
№ 10. — С. 25−31: 4 фот., табл. — Примеч.: с. 31.
В конце февраля 1945 года Бенкунского перевели в Москву, а меня (Виктор Дмитриевич Глазков — участник Великой Отечественной войны, радист воздушной трассы Аляска-Сибирь в 1942—1945 гг., сост.) в экипаж командира корабля Владимира Львовича Браташа.
По прибытии на базу в Якутск узнаю, что перегон самолётов на Красноярск и далее на фронт практически прекратился. Страна готовилась к вступлению в войну с Японией. Боевые самолёты, в основном истребители Р-63 «Кингкобра», от Якутска пошли на юг через Алдан, Тахтамыгду на аэродромы ВВС Дальневосточного и Забайкальского фронтов.
Личное руководство перегоном осуществлял командир авиадивизии генерал-майор А. Г. Мельников. Обслуживали перегонщиков семь экипажей С-47 8-го транспортного авиаполка, командиры кораблей — Б. Д. Кирсанов, В. Л. Браташ, Ф. М. Козин, П. И. Соловьёв, А. И. Романов, С. Т. Величаев и Д. С. Непомнящий.
Из состава 8-го транспортного авиаполка была выделена группа самолётов С-47 в количестве 7−9 единиц под командованием капитана Мясникова. В войне с Японией она оперативно подчинялась командованию 21-й транспортной Порт-Артурской авиадивизии, входившей в состав 9-й воздушной армии Дальневосточного фронта. Мы, присоединившись к группе, выполнили несколько полётов с десантниками в Чаньчунь, Мукден, Инчензу. Сбрасывали горючее нашим танкам, застрявшим в районе Малого Хингана. Вывозили документы штаба Квантунской армии в Хабаровск. 2 сентября 1945 года боевые действия закончились: Япония подписала акт о безоговорочной капитуляции. 3 сентября было объявлено Днём победы над империалистической Японией. Это означало окончание Второй мировой войны.
Последний мой полёт в Фэрбенкс был выполнен в составе экипажа: командир корабля Александр Васильев, второй пилот Юрий Яковлев, бортмеханик Алексей Сорокин. Граница с США была уже закрыта. В Фэрбенкс прибыли 8 октября. Аэродром показался нам каким-то притихшим и пустынным. Лётный состав 1-го ПАП и члены приёмной комиссии вернулись в Советский Союз. В Фэрбенкс мы доставили сотрудников нашей закупочной комиссии, дислоцировавшейся в Вашингтоне.
Теперь за техническое обслуживание нашего самолёта и его заправку нужно было расплачиваться с американцами валютой, так как сроки действия ленд-лиза закончились. Все расходы взял на себя Ерёмин, заместитель председателя закупочной комиссии генерал-полковника Руденко. Но тут случилось непредвиденное: американец, проезжавший на автопогрузчике мимо нашего самолёта, стойкой зацепил его и смял консоль правого крыла. За свой промах американцы извинились, устранили за свой счёт неисправность и заправили самолёт. Через два дня, пожелав друг другу крепкого здоровья и дав слово сохранить верность нашей дружбе, а возможно, и встретиться на земле Аляски или России, мы распрощались и вернулись в Советский Союз.
Глазков, В. Д. В небесах мы летали одних / В. Д. Глазков; публ. подгот.: Негенбля И. Е., Долицкий А. Б. — Текст: непосредственный //
Военно-исторический журнал. — 2015. — № 1. — С. 67−75: фот.;
№ 2. — С. 69−76.
По прибытии на базу в Якутск узнаю, что перегон самолётов на Красноярск и далее на фронт практически прекратился. Страна готовилась к вступлению в войну с Японией. Боевые самолёты, в основном истребители Р-63 «Кингкобра», от Якутска пошли на юг через Алдан, Тахтамыгду на аэродромы ВВС Дальневосточного и Забайкальского фронтов.
Личное руководство перегоном осуществлял командир авиадивизии генерал-майор А. Г. Мельников. Обслуживали перегонщиков семь экипажей С-47 8-го транспортного авиаполка, командиры кораблей — Б. Д. Кирсанов, В. Л. Браташ, Ф. М. Козин, П. И. Соловьёв, А. И. Романов, С. Т. Величаев и Д. С. Непомнящий.
Из состава 8-го транспортного авиаполка была выделена группа самолётов С-47 в количестве 7−9 единиц под командованием капитана Мясникова. В войне с Японией она оперативно подчинялась командованию 21-й транспортной Порт-Артурской авиадивизии, входившей в состав 9-й воздушной армии Дальневосточного фронта. Мы, присоединившись к группе, выполнили несколько полётов с десантниками в Чаньчунь, Мукден, Инчензу. Сбрасывали горючее нашим танкам, застрявшим в районе Малого Хингана. Вывозили документы штаба Квантунской армии в Хабаровск. 2 сентября 1945 года боевые действия закончились: Япония подписала акт о безоговорочной капитуляции. 3 сентября было объявлено Днём победы над империалистической Японией. Это означало окончание Второй мировой войны.
Последний мой полёт в Фэрбенкс был выполнен в составе экипажа: командир корабля Александр Васильев, второй пилот Юрий Яковлев, бортмеханик Алексей Сорокин. Граница с США была уже закрыта. В Фэрбенкс прибыли 8 октября. Аэродром показался нам каким-то притихшим и пустынным. Лётный состав 1-го ПАП и члены приёмной комиссии вернулись в Советский Союз. В Фэрбенкс мы доставили сотрудников нашей закупочной комиссии, дислоцировавшейся в Вашингтоне.
Теперь за техническое обслуживание нашего самолёта и его заправку нужно было расплачиваться с американцами валютой, так как сроки действия ленд-лиза закончились. Все расходы взял на себя Ерёмин, заместитель председателя закупочной комиссии генерал-полковника Руденко. Но тут случилось непредвиденное: американец, проезжавший на автопогрузчике мимо нашего самолёта, стойкой зацепил его и смял консоль правого крыла. За свой промах американцы извинились, устранили за свой счёт неисправность и заправили самолёт. Через два дня, пожелав друг другу крепкого здоровья и дав слово сохранить верность нашей дружбе, а возможно, и встретиться на земле Аляски или России, мы распрощались и вернулись в Советский Союз.
Глазков, В. Д. В небесах мы летали одних / В. Д. Глазков; публ. подгот.: Негенбля И. Е., Долицкий А. Б. — Текст: непосредственный //
Военно-исторический журнал. — 2015. — № 1. — С. 67−75: фот.;
№ 2. — С. 69−76.
После окончания войны с Германией страны-победительницы на Потсдамской конференции 7 июля — 2 августа 1945 года подвели итог войны и Европе и приступили к разработке документе о послевоенном мире. Принятые на конференции решения стали поворотным пунктом в жизни Европы от войны к миру. Согласно договорённости на Ялтинской конференции и после заверения СССР вступить в войну с Японией США и Великобритания, к которым присоединился Китай, опубликовали в Потсдаме декларацию о безоговорочной капитуляции Японии. Японское правительство отклонило её. Америка, несмотря на явную бесперспективность японского сопротивления после вступления в войну СССР, поспешила подвергнуть атомной бомбардировке Японию. Утром 6 августа первую атомную бомбу сбросили на г. Хиросиму, а вторую — на г. Нагасаки 9 августа.
<…>
В течение мая — начала августа советское командование перебросило на Дальний Восток часть высвободившихся на западе войск и техники. Вместе с дислоцированными на Дальнем Востоке войсками перегруппированные соединения и части составили три фронта общей численностью примерно 1,5 млн человек: Забайкальский, под командованием Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского; 1-й Дальневосточный (Маршал Советского Союза
К. А. Мерецков); 2-й Дальневосточный (генерал армии М. А. Пуркаев). С ними взаимодействовали 9, 10, 12-я воздушные армии, а также Тихоокеанский флот (ТОФ, адмирал И. С. Юмашев) и Амурская военная флотилия (контр-адмирал
Н. В. Антонов). Действиями сил ВМФ и ВВС руководили адмирал флота Н. Г. Кузнецов и Главный маршал авиации А. А. Новиков. Общее руководство войсками осуществляло Главное командование советских войск на Дальнем Востоке (Маршал Советского Союза А. М. Василевский).
Разгром Японии: к 70-летию окончания Второй мировой войны. —
Текст: непосредственный // Военно-исторический журнал. — 2015. —
№ 9. — [2-я с. обл.-1 с. цв. вкл.]: фот. цв.
<…>
В течение мая — начала августа советское командование перебросило на Дальний Восток часть высвободившихся на западе войск и техники. Вместе с дислоцированными на Дальнем Востоке войсками перегруппированные соединения и части составили три фронта общей численностью примерно 1,5 млн человек: Забайкальский, под командованием Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского; 1-й Дальневосточный (Маршал Советского Союза
К. А. Мерецков); 2-й Дальневосточный (генерал армии М. А. Пуркаев). С ними взаимодействовали 9, 10, 12-я воздушные армии, а также Тихоокеанский флот (ТОФ, адмирал И. С. Юмашев) и Амурская военная флотилия (контр-адмирал
Н. В. Антонов). Действиями сил ВМФ и ВВС руководили адмирал флота Н. Г. Кузнецов и Главный маршал авиации А. А. Новиков. Общее руководство войсками осуществляло Главное командование советских войск на Дальнем Востоке (Маршал Советского Союза А. М. Василевский).
Разгром Японии: к 70-летию окончания Второй мировой войны. —
Текст: непосредственный // Военно-исторический журнал. — 2015. —
№ 9. — [2-я с. обл.-1 с. цв. вкл.]: фот. цв.
При планировании кампании на Дальнем Востоке Главное военно-санитарное управление РККА и Генштаб опирались на опыт санитарного обеспечения предыдущих военных кампаний, в том числе на территории освобождённых государств Восточной Европы. Также ГВСУ исходило из возможности тяжёлых боёв на каком-то этапе операции, а также климатических особенностей театра боевых действий, учитывались и эпидемические риски. В практическом плане эти опасения нашли выражение в максимальной концентрации военно-медицинских учреждений во фронтовом оперативном тылу. Накануне Советско-японской войны во фронтовом тылу сосредоточили более 200 тыс. госпитальных коек. Основное внимание уделялось развёртыванию подвижных полевых госпиталей и их техническому обеспечению.
<…>
В ходе боевых действий в Северном Китае и в Корее войска понесли минимальные потери. Всего в операции были задействованы 1670 тыс. бойцов и командиров, из них 12 тыс. убиты, санитарные потери составили 24 425 человек. Предполагалось, что раненых и больных будет более 50 тыс. Значительная часть военно-санитарных учреждений и командированных на Дальний Восток врачей встретила окончание войны в дороге к фронту. В новых условиях было целесообразно сократить фронтовую госпитальную базу, а раненых направить в эвакогоспитали глубокого тыла, в том числе и на Урал.
Кусков, С. А. Эвакогоспитали Урала в 1945 году: участие в санитарном обеспечении Красной армии в ходе Советско-японской войны /
С. А. Кусков. — Текст: непосредственный // Военно-исторический
журнал. — 2016. — № 3. — С. 65−69: фот. — Библиогр. в примеч.: с. 69.
<…>
В ходе боевых действий в Северном Китае и в Корее войска понесли минимальные потери. Всего в операции были задействованы 1670 тыс. бойцов и командиров, из них 12 тыс. убиты, санитарные потери составили 24 425 человек. Предполагалось, что раненых и больных будет более 50 тыс. Значительная часть военно-санитарных учреждений и командированных на Дальний Восток врачей встретила окончание войны в дороге к фронту. В новых условиях было целесообразно сократить фронтовую госпитальную базу, а раненых направить в эвакогоспитали глубокого тыла, в том числе и на Урал.
Кусков, С. А. Эвакогоспитали Урала в 1945 году: участие в санитарном обеспечении Красной армии в ходе Советско-японской войны /
С. А. Кусков. — Текст: непосредственный // Военно-исторический
журнал. — 2016. — № 3. — С. 65−69: фот. — Библиогр. в примеч.: с. 69.
Между поражением Германии и началом военных действий против Японии был лишь кажущийся для неосведомлённых людей разрыв во времени. В действительности все эти три месяца шла огромная работа по планированию, перегруппировке войск и подготовке их к боевым действиям. На Дальний Восток были переброшены 400 тыс. человек, 7 000 орудий и миномётов, 2 000 танков и САУ, 1100 самолётов.
Задачи, которые решались в войне с Японией, были те же, что в Великой Отечественной в целом, — ликвидация военной опасности извне. План обороны страны в те годы исходил из единого стратегического замысла противостояния военным угрозам на Западе (против Германии) и на Востоке (против Японии). Главная цель состояла в том, чтобы в случае агрессии разгромить противников последовательно. Поэтому как в научном плане, так и с точки зрения исторической справедливости нельзя признать обоснованными суждения некоторых историков, считающих войну СССР против Японии чем-то отдельным, обособленным от Великой Отечественной войны, и тем самым пытающихся исключить солдат, матросов и офицеров, воевавших с милитаристской Японией, из числа участников Великой Отечественной войны.
Гареев, М. А. «Претензии СССР должны быть, безусловно, удовлетворены после победы над Японией»: заключительный аккорд Второй мировой
войны / М. А. Гареев. — Текст: непосредственный // Военно-исторический журнал. — 2016. — № 8. — С. 3−13: ил. — Библиогр. в примеч.: с. 13.
Задачи, которые решались в войне с Японией, были те же, что в Великой Отечественной в целом, — ликвидация военной опасности извне. План обороны страны в те годы исходил из единого стратегического замысла противостояния военным угрозам на Западе (против Германии) и на Востоке (против Японии). Главная цель состояла в том, чтобы в случае агрессии разгромить противников последовательно. Поэтому как в научном плане, так и с точки зрения исторической справедливости нельзя признать обоснованными суждения некоторых историков, считающих войну СССР против Японии чем-то отдельным, обособленным от Великой Отечественной войны, и тем самым пытающихся исключить солдат, матросов и офицеров, воевавших с милитаристской Японией, из числа участников Великой Отечественной войны.
Гареев, М. А. «Претензии СССР должны быть, безусловно, удовлетворены после победы над Японией»: заключительный аккорд Второй мировой
войны / М. А. Гареев. — Текст: непосредственный // Военно-исторический журнал. — 2016. — № 8. — С. 3−13: ил. — Библиогр. в примеч.: с. 13.
С июня 1944 года сотрудники «Отряда № 100» вели разведку в Северо-Хинганской провинции — выявляли количество скота у населения в пограничных с СССР и Монголией районах, летних и зимних пастбищ, участков сенокошения, состояние дорог и водоёмов. Эти сведения были нужны японскому командованию, чтобы в случае войны с Советским Союзом провести массовое заражение скота бактериями.
Так как опыт показал низкую эффективность биологических диверсий, Сиро (Исии Сиро, сост.) стремился отказаться от них. Он был убеждён, что бактериологическое оружие должно, прежде всего, играть стратегическую роль. Поэтому основу биологической части плана «Кан-Току-Эн» составляли действия авиации.
Одновременно с полевыми испытаниями проводились интенсивные лабораторные исследования возбудителей инфекционных заболеваний на людях. Для них органы японской жандармерии направляли в отряды № 731 и № 100 заключённых китайцев, маньчжур и русских, а также задержанных по подозрению в шпионаже в пользу Китая и СССР. Подопытных людей, использовавшихся в преступных медицинских экспериментах, презрительно называли «брёвнами». О массовом характере их истребления в результате опытов свидетельствуют показания К. Киоси: «На основании известных мне сведений, которыми я располагаю по роду своей службы в отряде, я могу сказать, что в 731 отряде ежегодно умирали от производства опытов не менее 600 человек… Если заключённый, несмотря на заражение его смертоносными бактериями, выздоравливал, это не спасало его от повторных опытов. Живыми из этой фабрики смерти никто никогда не выходил».
М. Сэйити в книге «Кухня дьявола» приводит подробности преступлений: «Эксперименты с ядовитыми газами проводились в Отряде № 731 на уровне последних достижений науки. Чтобы умертвить подопытного в газовой камере, требовалось всего 5−7 минут. Однако в отряде проводилось и множество самых примитивных экспериментов, когда в течение определённого времени людей просто замучивали до смерти. Например, эксперименты, когда подопытному не давали пить, эксперименты по голоданию, по высушиванию организма воздухом, по ошпариванию тела кипятком, эксперименты на чувствительность к электротоку, пытки огнём, водой. Все эти адские опыты над живыми людьми были в отряде самым обычным делом».
Кроме того, в «Отряде № 731» широко практиковались бесчеловечные эксперименты по обморожению конечностей живых людей. Заключенных заставляли держать руки и ноги в специальных ящиках со льдом. В большинстве случаев эти преступные опыты заканчивались гангреной, ампутацией и гибелью людей. Подобные преступления совершались и в «Отряде № 100», где вёлся поиск способов применения бактерий и быстродействующих ядов для массового уничтожения животных и людей.
В результате работ к 1945 году в Японии в качестве основных видов биологических боеприпасов были утверждены бомбы «Системы Исии» и «Системы Удзи, тип 50». Главными способами применения биологического оружия были аэрозольный — распыление бактерий с самолётов — и диверсионный.
Для реализации плана «КанТоку-Эн» в случае войны с СССР бактериологическое оружие планировалось применить авиацией по крупным советским городам — Ворошилову (Уссурийску), Хабаровску, Благовещенску и Чите, заразить местность с помощью авиабомб, которые могли применять обычные бомбардировщики, а также распылением бактерий с любых самолётов, так как на них можно было установить разработанную для этого несложную аппаратуру.
К лету 1945 года стадия лабораторных экспериментов была практически закончена, в обоих отрядах накоплен значительный запас биологических рецептур, их производственные мощности могли дать до 30 000 000 миллиардов микробов за один производственный цикл. Для защиты своих войск японское командование построило разветвлённую систему биологической защиты. Одним из её элементов стало формирование при всех батальонах и полках противоэпидемических отрядов, подчинённых начальникам санитарных управлений армий.
В мае 1945 года по распоряжению Сиро (Исии Сиро, сост.) было резко увеличено производство бактерий и корпусов биологических боеприпасов. Япония спешно готовилась к полномасштабной биологической войне с СССР и Китаем. У населения Северо-Хинганской провинции закупили 500 овец, 100 голов рогатого скота и 90 лошадей для заражения сибирской язвой, сапом, чумой рогатого скота и овечьей оспой. В случае войны с СССР весь этот скот должны были доставить в тыл советских войск, чтобы вызвать эпидемии остроинфекционных заболеваний.
В русском квартале Харбина отряды японцев демонстративно ловили мышей и крыс, показывая готовность Квантунской армии к применению биологического оружия, в надежде, что это заставит советские войска отложить наступление. Но после его начала японское командование потеряло контроль над обстановкой и приказ на применение биологического оружия не отдало. Успех Красной армии предотвратил биологическую войну.
Благодаря разведке советское командование знало о японской военно-биологической программе, истинном предназначении управления по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии. В целях бактериологической защиты перед началом Маньчжурской стратегической наступательной операции весь личный состав был проиммунизирован высокоэффективной сухой живой чумной вакциной НИИЭГ. К 1945 году в СССР было налажено серийное производство пенициллина, использовавшегося для лечения сибирской язвы. Ветеринарная служба Красной армии располагала маллеином, с помощью которого выбраковывались заражённые сапом лошади.
<…>
По данным китайских историков, Япония подвергла бактериологическому нападению 11 городов, в результате погибли 700 человек. Вопреки ожиданиям Исии (Исии Сиро, сост.) искусственная бубонная чума не трансформировалась в лёгочную форму и не вызывала необходимую контагиозность населения. Сведений о заболевших в советских войсках нет.
Основные проблемы японской военно-биологической программы были не столько в военно-стратегической, сколько в военно-технической плоскости. Биологическая рецептура «отказывалась подчиняться», не всегда создавала поля с требуемыми параметрами поражения, образцы бомб в разных условиях действовали по-разному. В условиях противодействия противника и на пересечённой местности эффективный подрыв биологического боеприпаса на определённой высоте требовал технологий, которых у японской армии не было. Сиро (Исии Сиро, сост.) недостаточно проработал модель использования специальных боеприпасов, преувеличивал военную значимость отрядов и программы в целом, в одном из докладов утверждал, что «эффективность бактерий проверена в опытах над живыми людьми в лабораторных и полевых условиях. Бактериологическое оружие является наиболее мощным оружием в руках Квантунской армии. Отряд № 731 находится в полной боевой готовности и в случае необходимости, когда начнётся война, он в состоянии обрушить непосредственно на войска противника громадные массы смертоносных бактерий». Однако бактериологическое оружие не могло нанести серьёзный ущерб советским войскам. Причина не в заблаговременной иммунизации войск и запасе противобактериальных препаратов, а в том, что военная мощь Советского Союза значительно превышала возможности Японии. Массированные налёты авиации, стремительные удары фронтов, направленные на расчленение группировки Квантунской армии, её окружение и отсечение от метрополии, лишили японское командование управления войсками и не оставили возможности применить смертоносное оружие. «Стремительное продвижение Советской армии в глубь Маньчжурии, — показал на Хабаровском процессе бывший главнокомандующий Квантунской армией О. Ямада, — лишило нас возможности применять бактериологическое оружие против СССР и других стран».
Опыт японской военно-биологической программы вызвал сильный интерес американских военных специалистов, спасших от военного трибунала генерал-лейтенанта медицинской службы И. Сиро и некоторых его подчинённых. Материалы микробиологических разработок, в которых участвовали ведущие японские институты, были переправлены на военную базу Форт-Детрик в штате Мэриленд. Там в центральной научной лаборатории американского военно-биологического комплекса проводились эксперименты с возбудителями оспы, чумы, бруцеллёза, сибирской язвы и др. Возглавлявший оккупационные войска США в Японии генерал армии Д. Макартур лично курировал дело Сиро, добившись, чтобы руководитель японской военно-биологической программы остался на свободе и продолжил биологические изыскания в интересах США. В 1952 году американские войска применили фарфоровые бомбы с биологической начинкой в ходе войны на Корейском полуострове. Результаты разработок разгромленных советскими войсками отрядов № 731 и № 100 были положены в основу американской биологической программы, не рассекреченной до сих пор.
Рудаков, Д. П. Японская военно-биологическая программа 1932−1945 гг. / Д. П. Рудаков, Е. А. Степанова. — Текст: непосредственный //
Военно-исторический журнал. — 2015. — № 10. — С. 47−52: ил. —
Библиогр. в примеч.: с. 52.
Так как опыт показал низкую эффективность биологических диверсий, Сиро (Исии Сиро, сост.) стремился отказаться от них. Он был убеждён, что бактериологическое оружие должно, прежде всего, играть стратегическую роль. Поэтому основу биологической части плана «Кан-Току-Эн» составляли действия авиации.
Одновременно с полевыми испытаниями проводились интенсивные лабораторные исследования возбудителей инфекционных заболеваний на людях. Для них органы японской жандармерии направляли в отряды № 731 и № 100 заключённых китайцев, маньчжур и русских, а также задержанных по подозрению в шпионаже в пользу Китая и СССР. Подопытных людей, использовавшихся в преступных медицинских экспериментах, презрительно называли «брёвнами». О массовом характере их истребления в результате опытов свидетельствуют показания К. Киоси: «На основании известных мне сведений, которыми я располагаю по роду своей службы в отряде, я могу сказать, что в 731 отряде ежегодно умирали от производства опытов не менее 600 человек… Если заключённый, несмотря на заражение его смертоносными бактериями, выздоравливал, это не спасало его от повторных опытов. Живыми из этой фабрики смерти никто никогда не выходил».
М. Сэйити в книге «Кухня дьявола» приводит подробности преступлений: «Эксперименты с ядовитыми газами проводились в Отряде № 731 на уровне последних достижений науки. Чтобы умертвить подопытного в газовой камере, требовалось всего 5−7 минут. Однако в отряде проводилось и множество самых примитивных экспериментов, когда в течение определённого времени людей просто замучивали до смерти. Например, эксперименты, когда подопытному не давали пить, эксперименты по голоданию, по высушиванию организма воздухом, по ошпариванию тела кипятком, эксперименты на чувствительность к электротоку, пытки огнём, водой. Все эти адские опыты над живыми людьми были в отряде самым обычным делом».
Кроме того, в «Отряде № 731» широко практиковались бесчеловечные эксперименты по обморожению конечностей живых людей. Заключенных заставляли держать руки и ноги в специальных ящиках со льдом. В большинстве случаев эти преступные опыты заканчивались гангреной, ампутацией и гибелью людей. Подобные преступления совершались и в «Отряде № 100», где вёлся поиск способов применения бактерий и быстродействующих ядов для массового уничтожения животных и людей.
В результате работ к 1945 году в Японии в качестве основных видов биологических боеприпасов были утверждены бомбы «Системы Исии» и «Системы Удзи, тип 50». Главными способами применения биологического оружия были аэрозольный — распыление бактерий с самолётов — и диверсионный.
Для реализации плана «КанТоку-Эн» в случае войны с СССР бактериологическое оружие планировалось применить авиацией по крупным советским городам — Ворошилову (Уссурийску), Хабаровску, Благовещенску и Чите, заразить местность с помощью авиабомб, которые могли применять обычные бомбардировщики, а также распылением бактерий с любых самолётов, так как на них можно было установить разработанную для этого несложную аппаратуру.
К лету 1945 года стадия лабораторных экспериментов была практически закончена, в обоих отрядах накоплен значительный запас биологических рецептур, их производственные мощности могли дать до 30 000 000 миллиардов микробов за один производственный цикл. Для защиты своих войск японское командование построило разветвлённую систему биологической защиты. Одним из её элементов стало формирование при всех батальонах и полках противоэпидемических отрядов, подчинённых начальникам санитарных управлений армий.
В мае 1945 года по распоряжению Сиро (Исии Сиро, сост.) было резко увеличено производство бактерий и корпусов биологических боеприпасов. Япония спешно готовилась к полномасштабной биологической войне с СССР и Китаем. У населения Северо-Хинганской провинции закупили 500 овец, 100 голов рогатого скота и 90 лошадей для заражения сибирской язвой, сапом, чумой рогатого скота и овечьей оспой. В случае войны с СССР весь этот скот должны были доставить в тыл советских войск, чтобы вызвать эпидемии остроинфекционных заболеваний.
В русском квартале Харбина отряды японцев демонстративно ловили мышей и крыс, показывая готовность Квантунской армии к применению биологического оружия, в надежде, что это заставит советские войска отложить наступление. Но после его начала японское командование потеряло контроль над обстановкой и приказ на применение биологического оружия не отдало. Успех Красной армии предотвратил биологическую войну.
Благодаря разведке советское командование знало о японской военно-биологической программе, истинном предназначении управления по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии. В целях бактериологической защиты перед началом Маньчжурской стратегической наступательной операции весь личный состав был проиммунизирован высокоэффективной сухой живой чумной вакциной НИИЭГ. К 1945 году в СССР было налажено серийное производство пенициллина, использовавшегося для лечения сибирской язвы. Ветеринарная служба Красной армии располагала маллеином, с помощью которого выбраковывались заражённые сапом лошади.
<…>
По данным китайских историков, Япония подвергла бактериологическому нападению 11 городов, в результате погибли 700 человек. Вопреки ожиданиям Исии (Исии Сиро, сост.) искусственная бубонная чума не трансформировалась в лёгочную форму и не вызывала необходимую контагиозность населения. Сведений о заболевших в советских войсках нет.
Основные проблемы японской военно-биологической программы были не столько в военно-стратегической, сколько в военно-технической плоскости. Биологическая рецептура «отказывалась подчиняться», не всегда создавала поля с требуемыми параметрами поражения, образцы бомб в разных условиях действовали по-разному. В условиях противодействия противника и на пересечённой местности эффективный подрыв биологического боеприпаса на определённой высоте требовал технологий, которых у японской армии не было. Сиро (Исии Сиро, сост.) недостаточно проработал модель использования специальных боеприпасов, преувеличивал военную значимость отрядов и программы в целом, в одном из докладов утверждал, что «эффективность бактерий проверена в опытах над живыми людьми в лабораторных и полевых условиях. Бактериологическое оружие является наиболее мощным оружием в руках Квантунской армии. Отряд № 731 находится в полной боевой готовности и в случае необходимости, когда начнётся война, он в состоянии обрушить непосредственно на войска противника громадные массы смертоносных бактерий». Однако бактериологическое оружие не могло нанести серьёзный ущерб советским войскам. Причина не в заблаговременной иммунизации войск и запасе противобактериальных препаратов, а в том, что военная мощь Советского Союза значительно превышала возможности Японии. Массированные налёты авиации, стремительные удары фронтов, направленные на расчленение группировки Квантунской армии, её окружение и отсечение от метрополии, лишили японское командование управления войсками и не оставили возможности применить смертоносное оружие. «Стремительное продвижение Советской армии в глубь Маньчжурии, — показал на Хабаровском процессе бывший главнокомандующий Квантунской армией О. Ямада, — лишило нас возможности применять бактериологическое оружие против СССР и других стран».
Опыт японской военно-биологической программы вызвал сильный интерес американских военных специалистов, спасших от военного трибунала генерал-лейтенанта медицинской службы И. Сиро и некоторых его подчинённых. Материалы микробиологических разработок, в которых участвовали ведущие японские институты, были переправлены на военную базу Форт-Детрик в штате Мэриленд. Там в центральной научной лаборатории американского военно-биологического комплекса проводились эксперименты с возбудителями оспы, чумы, бруцеллёза, сибирской язвы и др. Возглавлявший оккупационные войска США в Японии генерал армии Д. Макартур лично курировал дело Сиро, добившись, чтобы руководитель японской военно-биологической программы остался на свободе и продолжил биологические изыскания в интересах США. В 1952 году американские войска применили фарфоровые бомбы с биологической начинкой в ходе войны на Корейском полуострове. Результаты разработок разгромленных советскими войсками отрядов № 731 и № 100 были положены в основу американской биологической программы, не рассекреченной до сих пор.
Рудаков, Д. П. Японская военно-биологическая программа 1932−1945 гг. / Д. П. Рудаков, Е. А. Степанова. — Текст: непосредственный //
Военно-исторический журнал. — 2015. — № 10. — С. 47−52: ил. —
Библиогр. в примеч.: с. 52.
Из показаний военнопленного подполковника медицинской службы японской армии Ниси Сюньэй (Тосихидэ):
В январе 1945 г. на полигоне в Аньда (100 км северо-западнее Харбина) был проведен опыт по заражению людей через ранение, наносимое шрапнелью с газовой гангреной. Целью этого опыта являлось: выяснить возможности заражения людей газовой гангреной в условиях мороза ниже 20 градусов. Заражение газовой гангреной является смертоносным. Люди, зараженные газовой гангреной, даже при незначительном ранении погибают, если не будут немедленно после ранения приняты меры радикального хирургического вмешательства. Инкубационный период длится не более 4 дней, после чего спасти человека от смерти нельзя.
Этим опытом руководили полковник Икари и инженер Футаки из 2 отдела отряда 731. Маньчжуры, доставленные на полигон Аньда под специальной охраной из внутренней тюрьмы нашего отряда, в количестве 7 чел. были расположены полукругом и привязаны к столбам вокруг бомбы шрапнельного действия на расстоянии 30 м от нее. С тем, чтобы эти люди не были сразу убиты, голова и спина защищались металлическими щитами и толстыми ватными одеялами, а ноги и ягодицы оставались незащищенными. После включения тока бомба разорвалась в воздухе, засыпав площадь, где были размещены люди, шрапнелью с бактериями газовой гангрены. В результате все заключенные были ранены в ноги или ягодицы и их увезли обратно в отряд на ст. Пинфан, где они были помещены во внутреннюю тюрьму отряда для дальнейшего наблюдения. По истечении одной недели я спрашивал полковника Икари о результатах опыта; Икари мне подтвердил, что опыт удался вполне, все заболели газовой гангреной и умерли в тяжелых мучениях.
В составе отряда имелся специальный отдел (1-й отдел), занимавшийся научно-исследовательской работой по изысканию наиболее эффективных способов ведения бактериальной войны. Этот отдел проводил все время опыты над людьми и животными. Эти люди, служившие объектом опытов, содержались в особой тюрьме (правильнее, в двух тюрьмах) во внутреннем дворе главного здания отряда. Иногда из окна служебного помещения я видел заключенных во время прогулки по двору. Это были маньчжуры или китайцы, в синей одежде, иногда в наручниках.
Отряд особенно интересовал вопрос, связанный с активным применением сибирской язвы и бубонной чумы, т. е. способ наиболее быстрого проникновения бактерий в организм человека (ворота инфекции), с тем чтобы добиться активного применения сибирской язвы как поражающего оружия против человека, были проведены опыты по инфицированию открытой раны. Над этими опытами работал майор Хинофудзи из 1-го отдела, который мне лично рассказывал о результатах опыта. Такие же работы проводились майором Такахаси над чумой. Майор Такахаси лично мне говорил, что эти опыты также подтвердились путем инфицирования открытых ран. Положительное решение путей проникновения бактерий чумы и сибирской язвы создало возможность решения вопроса о способах их распространения.
Дмитракова, Т. Чума на их головы: карикатуры на японских военных преступников, сделанные во время Хабаровского процесса 1949 года, публикуются впервые / Татьяна Дмитракова, Иван Крюков, Виктория Романова. — Текст: непосредственный // Родина. — 2015. — № 12. —
С. 121−122: ил.
В январе 1945 г. на полигоне в Аньда (100 км северо-западнее Харбина) был проведен опыт по заражению людей через ранение, наносимое шрапнелью с газовой гангреной. Целью этого опыта являлось: выяснить возможности заражения людей газовой гангреной в условиях мороза ниже 20 градусов. Заражение газовой гангреной является смертоносным. Люди, зараженные газовой гангреной, даже при незначительном ранении погибают, если не будут немедленно после ранения приняты меры радикального хирургического вмешательства. Инкубационный период длится не более 4 дней, после чего спасти человека от смерти нельзя.
Этим опытом руководили полковник Икари и инженер Футаки из 2 отдела отряда 731. Маньчжуры, доставленные на полигон Аньда под специальной охраной из внутренней тюрьмы нашего отряда, в количестве 7 чел. были расположены полукругом и привязаны к столбам вокруг бомбы шрапнельного действия на расстоянии 30 м от нее. С тем, чтобы эти люди не были сразу убиты, голова и спина защищались металлическими щитами и толстыми ватными одеялами, а ноги и ягодицы оставались незащищенными. После включения тока бомба разорвалась в воздухе, засыпав площадь, где были размещены люди, шрапнелью с бактериями газовой гангрены. В результате все заключенные были ранены в ноги или ягодицы и их увезли обратно в отряд на ст. Пинфан, где они были помещены во внутреннюю тюрьму отряда для дальнейшего наблюдения. По истечении одной недели я спрашивал полковника Икари о результатах опыта; Икари мне подтвердил, что опыт удался вполне, все заболели газовой гангреной и умерли в тяжелых мучениях.
В составе отряда имелся специальный отдел (1-й отдел), занимавшийся научно-исследовательской работой по изысканию наиболее эффективных способов ведения бактериальной войны. Этот отдел проводил все время опыты над людьми и животными. Эти люди, служившие объектом опытов, содержались в особой тюрьме (правильнее, в двух тюрьмах) во внутреннем дворе главного здания отряда. Иногда из окна служебного помещения я видел заключенных во время прогулки по двору. Это были маньчжуры или китайцы, в синей одежде, иногда в наручниках.
Отряд особенно интересовал вопрос, связанный с активным применением сибирской язвы и бубонной чумы, т. е. способ наиболее быстрого проникновения бактерий в организм человека (ворота инфекции), с тем чтобы добиться активного применения сибирской язвы как поражающего оружия против человека, были проведены опыты по инфицированию открытой раны. Над этими опытами работал майор Хинофудзи из 1-го отдела, который мне лично рассказывал о результатах опыта. Такие же работы проводились майором Такахаси над чумой. Майор Такахаси лично мне говорил, что эти опыты также подтвердились путем инфицирования открытых ран. Положительное решение путей проникновения бактерий чумы и сибирской язвы создало возможность решения вопроса о способах их распространения.
Дмитракова, Т. Чума на их головы: карикатуры на японских военных преступников, сделанные во время Хабаровского процесса 1949 года, публикуются впервые / Татьяна Дмитракова, Иван Крюков, Виктория Романова. — Текст: непосредственный // Родина. — 2015. — № 12. —
С. 121−122: ил.
© Бюджетное учреждение культуры города Омска
«Омские муниципальные библиотеки», 2025
Центральная городская библиотека
Отдел библиографической деятельности
Бульвар Победы, 4, +7 (3812) 30-04-27, oid.omb@mail.ru
«Омские муниципальные библиотеки», 2025
Центральная городская библиотека
Отдел библиографической деятельности
Бульвар Победы, 4, +7 (3812) 30-04-27, oid.omb@mail.ru
Составитель: О.Н. Сунцова
Веб-дизайн и верстка: И.В. Царегородцева
Ответственный за выпуск: Н.Е. Колова
Омск, 2025
 |  |
 |