С июня 1944 года сотрудники «Отряда № 100» вели разведку в Северо-Хинганской провинции — выявляли количество скота у населения в пограничных с СССР и Монголией районах, летних и зимних пастбищ, участков сенокошения, состояние дорог и водоёмов. Эти сведения были нужны японскому командованию, чтобы в случае войны с Советским Союзом провести массовое заражение скота бактериями.
Так как опыт показал низкую эффективность биологических диверсий, Сиро (Исии Сиро, сост.) стремился отказаться от них. Он был убеждён, что бактериологическое оружие должно, прежде всего, играть стратегическую роль. Поэтому основу биологической части плана «Кан-Току-Эн» составляли действия авиации.
Одновременно с полевыми испытаниями проводились интенсивные лабораторные исследования возбудителей инфекционных заболеваний на людях. Для них органы японской жандармерии направляли в отряды № 731 и № 100 заключённых китайцев, маньчжур и русских, а также задержанных по подозрению в шпионаже в пользу Китая и СССР. Подопытных людей, использовавшихся в преступных медицинских экспериментах, презрительно называли «брёвнами». О массовом характере их истребления в результате опытов свидетельствуют показания К. Киоси: «На основании известных мне сведений, которыми я располагаю по роду своей службы в отряде, я могу сказать, что в 731 отряде ежегодно умирали от производства опытов не менее 600 человек… Если заключённый, несмотря на заражение его смертоносными бактериями, выздоравливал, это не спасало его от повторных опытов. Живыми из этой фабрики смерти никто никогда не выходил».
М. Сэйити в книге «Кухня дьявола» приводит подробности преступлений: «Эксперименты с ядовитыми газами проводились в Отряде № 731 на уровне последних достижений науки. Чтобы умертвить подопытного в газовой камере, требовалось всего 5−7 минут. Однако в отряде проводилось и множество самых примитивных экспериментов, когда в течение определённого времени людей просто замучивали до смерти. Например, эксперименты, когда подопытному не давали пить, эксперименты по голоданию, по высушиванию организма воздухом, по ошпариванию тела кипятком, эксперименты на чувствительность к электротоку, пытки огнём, водой. Все эти адские опыты над живыми людьми были в отряде самым обычным делом».
Кроме того, в «Отряде № 731» широко практиковались бесчеловечные эксперименты по обморожению конечностей живых людей. Заключенных заставляли держать руки и ноги в специальных ящиках со льдом. В большинстве случаев эти преступные опыты заканчивались гангреной, ампутацией и гибелью людей. Подобные преступления совершались и в «Отряде № 100», где вёлся поиск способов применения бактерий и быстродействующих ядов для массового уничтожения животных и людей.
В результате работ к 1945 году в Японии в качестве основных видов биологических боеприпасов были утверждены бомбы «Системы Исии» и «Системы Удзи, тип 50». Главными способами применения биологического оружия были аэрозольный — распыление бактерий с самолётов — и диверсионный.
Для реализации плана «КанТоку-Эн» в случае войны с СССР бактериологическое оружие планировалось применить авиацией по крупным советским городам — Ворошилову (Уссурийску), Хабаровску, Благовещенску и Чите, заразить местность с помощью авиабомб, которые могли применять обычные бомбардировщики, а также распылением бактерий с любых самолётов, так как на них можно было установить разработанную для этого несложную аппаратуру.
К лету 1945 года стадия лабораторных экспериментов была практически закончена, в обоих отрядах накоплен значительный запас биологических рецептур, их производственные мощности могли дать до 30 000 000 миллиардов микробов за один производственный цикл. Для защиты своих войск японское командование построило разветвлённую систему биологической защиты. Одним из её элементов стало формирование при всех батальонах и полках противоэпидемических отрядов, подчинённых начальникам санитарных управлений армий.
В мае 1945 года по распоряжению Сиро (Исии Сиро, сост.) было резко увеличено производство бактерий и корпусов биологических боеприпасов. Япония спешно готовилась к полномасштабной биологической войне с СССР и Китаем. У населения Северо-Хинганской провинции закупили 500 овец, 100 голов рогатого скота и 90 лошадей для заражения сибирской язвой, сапом, чумой рогатого скота и овечьей оспой. В случае войны с СССР весь этот скот должны были доставить в тыл советских войск, чтобы вызвать эпидемии остроинфекционных заболеваний.
В русском квартале Харбина отряды японцев демонстративно ловили мышей и крыс, показывая готовность Квантунской армии к применению биологического оружия, в надежде, что это заставит советские войска отложить наступление. Но после его начала японское командование потеряло контроль над обстановкой и приказ на применение биологического оружия не отдало. Успех Красной армии предотвратил биологическую войну.
Благодаря разведке советское командование знало о японской военно-биологической программе, истинном предназначении управления по водоснабжению и профилактике частей Квантунской армии. В целях бактериологической защиты перед началом Маньчжурской стратегической наступательной операции весь личный состав был проиммунизирован высокоэффективной сухой живой чумной вакциной НИИЭГ. К 1945 году в СССР было налажено серийное производство пенициллина, использовавшегося для лечения сибирской язвы. Ветеринарная служба Красной армии располагала маллеином, с помощью которого выбраковывались заражённые сапом лошади.
<…>
По данным китайских историков, Япония подвергла бактериологическому нападению 11 городов, в результате погибли 700 человек. Вопреки ожиданиям Исии (Исии Сиро, сост.) искусственная бубонная чума не трансформировалась в лёгочную форму и не вызывала необходимую контагиозность населения. Сведений о заболевших в советских войсках нет.
Основные проблемы японской военно-биологической программы были не столько в военно-стратегической, сколько в военно-технической плоскости. Биологическая рецептура «отказывалась подчиняться», не всегда создавала поля с требуемыми параметрами поражения, образцы бомб в разных условиях действовали по-разному. В условиях противодействия противника и на пересечённой местности эффективный подрыв биологического боеприпаса на определённой высоте требовал технологий, которых у японской армии не было. Сиро (Исии Сиро, сост.) недостаточно проработал модель использования специальных боеприпасов, преувеличивал военную значимость отрядов и программы в целом, в одном из докладов утверждал, что «эффективность бактерий проверена в опытах над живыми людьми в лабораторных и полевых условиях. Бактериологическое оружие является наиболее мощным оружием в руках Квантунской армии. Отряд № 731 находится в полной боевой готовности и в случае необходимости, когда начнётся война, он в состоянии обрушить непосредственно на войска противника громадные массы смертоносных бактерий». Однако бактериологическое оружие не могло нанести серьёзный ущерб советским войскам. Причина не в заблаговременной иммунизации войск и запасе противобактериальных препаратов, а в том, что военная мощь Советского Союза значительно превышала возможности Японии. Массированные налёты авиации, стремительные удары фронтов, направленные на расчленение группировки Квантунской армии, её окружение и отсечение от метрополии, лишили японское командование управления войсками и не оставили возможности применить смертоносное оружие. «Стремительное продвижение Советской армии в глубь Маньчжурии, — показал на Хабаровском процессе бывший главнокомандующий Квантунской армией О. Ямада, — лишило нас возможности применять бактериологическое оружие против СССР и других стран».
Опыт японской военно-биологической программы вызвал сильный интерес американских военных специалистов, спасших от военного трибунала генерал-лейтенанта медицинской службы И. Сиро и некоторых его подчинённых. Материалы микробиологических разработок, в которых участвовали ведущие японские институты, были переправлены на военную базу Форт-Детрик в штате Мэриленд. Там в центральной научной лаборатории американского военно-биологического комплекса проводились эксперименты с возбудителями оспы, чумы, бруцеллёза, сибирской язвы и др. Возглавлявший оккупационные войска США в Японии генерал армии Д. Макартур лично курировал дело Сиро, добившись, чтобы руководитель японской военно-биологической программы остался на свободе и продолжил биологические изыскания в интересах США. В 1952 году американские войска применили фарфоровые бомбы с биологической начинкой в ходе войны на Корейском полуострове. Результаты разработок разгромленных советскими войсками отрядов № 731 и № 100 были положены в основу американской биологической программы, не рассекреченной до сих пор.
Рудаков, Д. П. Японская военно-биологическая программа 1932−1945 гг. / Д. П. Рудаков, Е. А. Степанова. — Текст: непосредственный //
Военно-исторический журнал. — 2015. — № 10. — С. 47−52: ил. —
Библиогр. в примеч.: с. 52.