В пятницу 6 апреля 1945 г. столицу Восточной Пруссии, наконец, начали штурмовать. В записи под тем же числом Алхимов (Владимир Сергеевич, старший лейтенант Красной армии, сост.) свидетельствует как очевидец, побывавший на позициях своего 261-го полка, стрелявшего по Кенигсбергу прямой наводкой:
«Гул был намного слабее, чем он бывает в таких случаях. Но огня, несмотря на это, было не меньше, а больше обычного. Объясняется это тем, что почти вся артиллерия стояла на прямой наводке и била по переднему краю прямой наводкой. Наша первая батарея стреляла по пятому форту. Дальность стрельбы 1400 метров».
В дневнике по горячим следам представлена впечатляющая картина артподготовки:
«Видно, как вылетает снаряд черным продолговатым комочком, как летит он и рвется в том месте, которое именуется фортом». Все орудия «открыли огонь одновременно и поэтому получилось такое море огня, земля вокруг взлетела вместе со щепками и грязью и казалось, что все мы, находившиеся там, либо оглохнем, либо сгорим от этого огня. Все летело вверх вместе с огромными языками пламени».
Итог работы артиллерии обнаружился сразу же:
«А сейчас вот передают, что наши продвинулись километра на полтора. До Кенигсберга тоже осталось не более полутора километров. Словом, Кенигсберг должен быть наш. Уже идут пленные. Им некуда бежать, ибо сзади море…»
Дневниковая запись от 7 апреля еще более оптимистична. И погода под стать настроению победителей: «Между прочим, сегодня чудесный день, но это сказывается близость моря… Зато солнышко светит ярко и радостно, да и на небе ни облачка». И успехи штурмующих столь же радостные: «Вчера наша пехота заняла в полосе действия нашего полка два форта, противотанковый ров и вышла к окраинам Кенигсберга. Сегодня рано утром появились в небе наши самолеты, и вот уже сейчас полдень, а они всё летают и бомбят Кенигсберг. Немец тоже здорово огрызается, но пока все еще не так сильно, как ожидали. По-прежнему ведут много пленных».
Обреченные на поражение гитлеровцы порой применяли странноватую тактику массовой капитуляции:
«Вчера первая траншея целиком подняла руки при приближении русских и сдалась в плен. То же было и с фортом, которому предложили сдаться. Правда, пленному немцу, который был послан туда с запиской, немцы ответили, что они сдадутся только в том случае, если придут два офицера. Наши пришли, но они и им мало поверили и попросили прийти командира пехотного полка. Наконец, тот пришел. Для него уже был накрыт стол с вином. Он похлопал немцев по плечу, пообещал им жизнь, и 240 человек прислуги форта сдались в плен. Видно, они чувствуют, что сопротивляться почти нет никакого смысла…»
Перспективы пленных гвардии лейтенант описывает реалистично:
«И теперь они понуро строят дороги, улыбаются русским „камрадам“, бренча котелками, нагоняют свои группки по пути к Москве. И спешат они туда тоже поделом, ибо там их давно уже ждут работы в разрушенных и сожженных ими городах России».
Как известно, штурм Кенигсберга надолго не затянулся: уже 9 апреля 1945 г. символ немецкого владычества в Восточной Пруссии был взят войсками 3-го Белорусского фронта. На следующий день Алхимов записал: «Да, Кенигcберг пал удивительно быстро, но оно так и должно было быть, ибо такие города берутся либо месяцами, либо двумя-тремя днями. С Кенигсбергом произошло второе».
При этом автор дневника отмечает, что кенигсбергский триумф Красной армии не был легкой прогулкой для его полка:
«Мы должны сейчас отъехать километра на четыре от Кенигсберга и там залечивать раны: за бои эти, в продолжение которых мы все время были на прямой наводке, человек тридцать, если не больше, было убито и ранено, разбито семь тракторов, которые нужно ремонтировать. На это дали нам семь дней».
Борисенок, Ю. «Жизнь человека — всего лишь миг, а ломается она как соломинка…» / Юрий Борисенок, Константин Дроздов. — Текст: непосредственный // Родина. — 2025. — № 4. — С. 98−101: ил. — Библиогр. в примеч.: с. 101.